Газоснабжение

У Европы и России есть экономическое соглашение, которое иногда называют стратегическим партнерством.

Если забыть о квотах на сахарную свеклу, вот как функционирует сегодня это стратегическое партнерство.

На прошлой неделе Владимир Путин объявил о соглашении по строительству трубопровода вдоль Каспийского моря для транспортировки туркменского газа через Казахстан и Россию на западные рынки.

Оно не только сорвало попытки Европейского союза и американцев организовать поставки из Туркмении в Азербайджан и Турцию по дну Каспийского моря, минуя Россию, но и сделало очевидным намерение России предотвратить попытки ЕС разрушить ее фактическую монополию на энергетические поставки в Европу не с Ближнего Востока.

Не нужно умение читать между строк, чтобы понять, как, по ощущению Путина, он превращает это партнерство, которое вовсе не является партнерством, в стратегический рычаг, полезный исключительно России. Он эффективно блокировал попытки европейцев и американцев создать систему доставки энергии из Центральной Азии, способную нейтрализовать риски вроде угроз Путина отключить газ Украине и другим странам.

Вот еще один показатель отношений, появившийся на прошлой неделе.

Сразу после избрания Николя Саркози президентом Франции российская газета "Известия", чье руководство и редакционная политика контролируются Кремлем, предупредила о катастрофическом сценарии для Москвы, если Саркози назначит на ответственный пост председателя парламентской ассамблеи НАТО Пьера Лелюша.

Это был новый поворот старой доктрины Брежнева, провозгласившей право СССР вмешиваться в дела сателлитов.

"Известия" в превентивном порядке подвергли остракизму Лелюша, эксперта по безопасности и внешней политике из числа голлистов, который, как и Саркози, сомневается в добрых намерениях России.

Эти события - составная часть того, что стало различимой моделью. Они ставят под сомнение веру в Евросоюз как в функциональную политическую силу, требуя принятия нефте-военной мощи России и обуздания любых намерений ограничить ее.

Если взять за отправную точку февральское выступление Путина в Мюнхене, направленное против так называемой новой гонки вооружений под предводительством американцев, то европейская игра России в 2007 году с тех пор представляет собой сплошь угрозы.

Список длинен: угрозы российских генералов Польше и Чехии, если они развернут американский ракетный щит для отражения иранского ядерного удара; угроза Путина выйти из договора об обычных вооружениях в Европе; угрозы входящей в ЕС Эстонии, превращенной Россией в "фашиста" на ее балтийском фланге; угрозы наложить вето на попытки ООН дать независимость Косово; угрозы дома любому, кто выйдет на демонстрацию против путинского режима, а в России в целом - угрозы демократии, где это слово стало олицетворением исчезнувшей надежды.

Это новая ситуация, которую нерешительно, неохотно и неэффективно признают в ЕС.

Это радикальное изменение обстановки, которая после распада СССР позволила ЕС сосредоточиться на будущем без страха и угроз, возникающих на том же континенте. Через Маастрихтский договор 1992 года Европа отстроила экономическое объединение и единую валюту.

Приметы нового момента и причины для уменьшения доверия проявились в теме, выбранной организаторами конференции о будущем ЕС, которая прошла на прошлой неделе в Маастрихтском университете и называлась "Европа, большой отсутствующий?"

Теперь, еще до окончания текущей недели, эта измененная реальность должна настигнуть ЕС.

В четверг и пятницу, после визита в Москву госсекретаря США Кондолизы Райс для переговоров об Иране и американском ракетном щите, ЕС проводит саммит с Путиным в Самаре, на Волге.

Европа, представленная канцлером Германии Ангелой Меркель, председательствующей в сообществе на основе ротации, и Европейской комиссией, надеялась, что совещание приведет к возобновлению соглашения о партнерстве с Россией, действие которого истекает в конце года.

Но из-за поведения России в Европейском парламенте звучат призывы отменить саммит. В Германии пресс-секретарь оппозиционной Свободной демократической партии заявил, что русские зашли настолько далеко в неверном направлении, что сделали идею о стратегическом партнерстве неуместной.

Так какова же публичная позиция ЕС, вступающего в переговоры? Его внешнеполитический рупор Хавьер Солана в выходные говорил о перспективе совместных миротворческих операций ЕС и России. Меркель сосредоточилась на попытках "развеять чувство недоверия".

Вполне разумно, что Европа не хочет конфронтации с Россией. Однако в преуменьшении агрессивности новой позиции России таится ощущение ее принятия.

В мрачном описании вероятных российских планов Ричард Холбрук, американский демократ, добившихся мирного урегулирования на Балканах, когда попытки ЕС провалились, заявил в Брюсселе две недели назад, что, если Путин наложит вето на план ООН по Косово, "в провинции вероятно насилие, и это будет вина русских, а с моей точки зрения, это будет вопрос, определяющий роль России в мире".

Россия, похоже, говорит сейчас, что будет требовать роли наблюдателя с целью блокировать интеграцию Балкан в западное сообщество и при возможности провоцировать кризисы, чтобы закрепить свой контроль над значительной частью энергетических поставок в Европу.

К счастью, своего рода техническое провидение может пока что спасти Европу от необходимости принимать решение о том, может ли продолжаться стратегическое партнерство на его привычном уровне притязаний.

Все потому, что ЕС сделал снятие российского запрета на импорт продуктов из Польши (они якобы представляют угрозу российским санитарным нормам) условием для продвижения нового соглашения о партнерстве. Россия дала понять, что не пойдет на это.

Сегодня лидеры Европейского союза тратят массу времени на консультации о том, как реанимировать отвергнутую конституцию блока. Идея в том, что принятие переработанной модели дало бы ЕС более внятные критерии, на основе которых можно действовать. Хорошо, если в июне новички блока Саркози и Гордон Браун помогут Меркель генерировать этот импульс.

Но это не имеет отношения к их самой большой и менее рутинной обязанности: поиску решения о том, как вести себя с Россией, изленившимся партнером, чье более жесткое выражение лица требует нового ответа.